Empirical Legal Studies Network: октября 2014

Коллеги, хочу поделиться результатами микроисследования, сделанного для одного мероприятия.

Тезисы для выступления на заседании Либерального клуба по теме «Рынок труда и перспективы развития России и Европы» в сентябре 2014 г. в Иркутске

Существует более или менее устойчивое мнение экспертов о том, что существующее трудовое законодательство является весьма отсталым, содержит большое количество советских атавизмов, плохо приспособлено к современным формам организации труда. Однако при этом предприниматели и эксперты очень редко говорят о некачественном трудовом законодательстве, как источнике проблем, ключевом препятствии в развитии бизнеса и т.д. Да, в отдельных случаях такие сложности возникают, но крайне редко эта сфера обозначается как узел проблем.

Хорошей эмпирической иллюстрацией этой закономерности служит крайне низкая конфликтность этой сферы. По идее, если некоторое законодательство плохо работает, то в этой сфере должно возникать большое количество конфликтов. Но в 2013 году российские суды рассмотрели 523 805 гражданских исков, вытекающих из трудовых правоотношений.[1] Это менее 5% от всех дел искового производства, рассмотренных за аналогичный период. В том числе 459 016 споров касалось оплаты труда. По сути, подавляющее большинство споров — это просто истребование с работодателя недовыплаченной заработной платы (очень редко — споры об адекватном расчете заработной платы или истребование с работника излишне уплаченной заработной платы). На все прочие категории дел, вытекающих из трудовых правоотношений, приходится 64 789 дел — 0,6 % всех исков, рассмотренных судами. Можно возразить, что основным инструментом разрешения споров в этой сфере может быть другой орган (не суды). Однако это не так — Прокуратура принимает 39 – 41 000 таких решений, связанных с трудовыми отношениями в год по стране.[2] На трудовые инспекции и иные органы Роструда пришлось еще чуть более 104,5 тысяч обоснованных обращений граждан.[3] Итого, менее 700 тысяч конфликтов, в том числе более 450 тысяч по поводам, по сути, слабо связанным с качеством законодательства (невыплата зарплаты). Один конфликт в год на 100 занятых в экономике[4] разрешается с привлечением тех или иных органов государственной власти. То есть лишь один из трех работников за всю свою трудовую биографию оказывается вовлеченным в конфликт, который потребовал вмешательства тех или иных официальных органов.

Такая ситуация может возникать в одном из двух случаев — либо регулирование работает практически идеально и не требует вмешательства энфорсеров (закон понятен для всех участников и все они играют более или менее по правилам) — либо же отношения находятся, по сути, за пределами формального регулирования, а при разрешении конфликтов стороны руководствуются чем-то, что исключает привлечение официальных органов. Ключевым объяснением этого противоречия является устойчивое регулирование этой сферы без мобилизации права. Мобилизацией права (термин Дональда Блэка[5]) в эмпирико-правовых исследованиях[6] называют ситуацию, в которой человек, организация или группа считают нужным отстаивать свои интересы с апелляцией к закону. Сам по себе закон ничего не обозначает, является относительно «мертвым» текстом, до тех пор, пока не появится субъект, который заставляет его работать. В отдельных случаях таким игроком оказывается орган государственной власти, который может в разной степени быть заинтересован в том, чтобы работать с разными «частями» закона. Например, из статистики видно, что российские следователи после реформы уголовного закона «не любят» свежесозданные сложные составы мошенничества — «в сфере банковской деятельности» и т.п. и по мере возможность продолжают квалифицировать такие действия как обычное мошенничество. В других случаях право мобилизует гражданин.

Работник может мобилизовать закон — то есть пойти по официальному пути — обратиться в суд, прокуратуру, инспекцию по труду и т.д., может достичь договоренности с работодателем не прибегая к этим инструментам, а может просто проигнорировать факт нарушения своих прав (или не знать, что его права нарушены). Как мы видим из приведенной выше статистики, мобилизация закона никак не может быть самым популярным путем в этой ситуации — в противном случае нам придется предположить, что работники и работодатели в России проживают в исключительной гармонии. Почему так происходит?

На наш взгляд, это и есть ключевой эффект «закона, далекого от реальности» — ситуации, когда для легального закрепления трудовых отношений во всех мало-мальски сложных случаях (работа по сложному или свободному графику, дистанционная работа и т.д. и т.п.) приходится если не нарушать закон, то уходить в «серую» зону. В ситуации, когда закон переполнен явно устаревшими нормами и не отражает многих современных реалий, трудовая сфера начинает регулироваться самостоятельно, помимо закона.

В этом нет ничего страшного, а с точки зрения неолиберальных теорий права так даже и лучше. Однако такая ситуация остается безопасной и эффективной только при наличии некоторых структурных особенностей рынка труда. Во-первых, такая система хорошо работает до тех пор, пока российский рынок труда остается преимущественно дефицитным (найти новую работу для работника, как правило, не составляет большой проблемы) Во-вторых, пока российский рынок труда связан преимущественно с «простыми» отраслями, где взаимный ущерб от действий работника и нанимателя не может быть крупным. В ситуации даже небольшого роста безработицы или технологического развития российской экономики ситуация может стать критичной.

[1] Здесь и далее данные Отчета о работе судов общей юрисдикции о рассмотрении гражданских дел по первой инстанции за 12 месяцев 2013 года — форма 2 ведомственного статистического наблюдения, утвержденная приказом СД при ВС РФ от 28 июня 2013 года № 130 (Раздел 1).

[2] К сожалению, ведомственное статистическое наблюдение прокуратуры существенно менее доступно, поэтому данная оценка сделана на основании обобщения работы по рассмотрению обращений граждан в первом полугодии 2014 года - http://genproc.gov.ru/smi/news/genproc/news-310928/. Предложены взвешенные оценки на основании данных по трем регионам.

[3] Доклад об осуществлении и эффективности в 2012 году государственного надзора и контроля в сфере труда и социальной защиты населения. — М.: ФСТЗ, 2013. C. 53 К сожалению, в силу состояния публикационной работы государственных ведомств мы вынуждены соотносить данные за разные, хотя и близкие периоды.

[4] Занятость и безработица в Российской Федерации в июле 2014 года (по итогам обследований населения по проблемам занятости) М.: Росстат, 2014. — http://www.gks.ru/bgd/free/b04_03/IssWWW.exe/Stg/d04/171.htm

[5] Black D. J. The mobilization of law //The journal of legal studies. – 1973. – С. 125-149.

[6] Обзор современных исследований см. в Albiston C. R. Institutional inequality and the mobilization of the Family and Medical Leave Act: rights on leave. – Cambridge University Press, 2010.; применительно к изучаемой теме — Nielsen L. B., Nelson R. L., Lancaster R. Individual Justice or Collective Legal Mobilization? Employment Discrimination Litigation in the Post Civil Rights United States //Journal of Empirical Legal Studies. – 2010. – Т. 7. – №. 2. – С. 175-201.

Empirical Legal Studies Network

понедельник, 13 октября 2014 г.

среда, 8 октября 2014 г.

Немобилизованное право — несуществующее право: случай российского трудового законодательства

среда, 1 октября 2014 г.

понедельник, 13 октября 2014 г.

среда, 8 октября 2014 г.

Немобилизованное право — несуществующее право: случай российского трудового законодательства

среда, 1 октября 2014 г.

понедельник, 13 октября 2014 г.

среда, 8 октября 2014 г.

среда, 1 октября 2014 г.